Press "Enter" to skip to content

Горловка в огне войны (1 часть)

Приближается очередная годовщина освобождения Горловки от немецко-фашистских захватчиков. О том, как воины Красной Армии освобождали наш город, написано много. А вот как обороняли Горловку от врага осенью 1941 года и о постое итальянских солдат, – несравнимо меньше. Оно и понятно: радости от вынужденной сдачи города противнику не было никакой, а очень даже наоборот. Да и документальных свидетельств в условиях успешного вначале немецкого «блиц-крига» у нас уцелело не так уж много.

Этот недостаток информации попытался восполнить бывший инженер и лектор общества «Знание», а ныне пенсионер и краевед-любитель Валентин СВЕЖЕНЦЕВ. Предлагаем вниманию читателей главу «Горловка в войне: Битвы в Никитовке» из подготовленной им к печати книги (с некоторыми сокращениями).

ВТОРЖЕНИЕ

До самого Сталино (ныне Донецк) Итальянский экспедиционный корпус (ИЭК) двигался, растянувшись в длинную колонну, почти без боев. Достаточно сказать, что свои первые потери дивизия «Челере» понесла только под Сталино. После того как 1-я германская танковая дивизия заняла областной центр, Итальянский корпус получил указание двигаться по направлению Горловка – Никитовка – Трудовая. В Никитовке и Горловке итальянские дивизии столкнулись с сопротивлением арьергардов Красной Армии и партизанских отрядов. В Никитовке один итальянский полк даже попал в окружение, потеряв на несколько дней связь с основными силами. Итальянский корпус понес относительно большие потери – около 150 человек убитыми и 700 ранеными. Об этом пишет Г.С.Филатов в своей книге «Восточный поход Муссолини», изданной в Москве в 1968 г.

14 ноября 1941 года Итальянский корпус окончательно остановился, ограничившись занятием населенного пункта Хацапетовка (ныне Углегорск) за Енакиево… Обратимся к воспоминаниям командира 80-го полка одной из дивизий ИЭК – полковника Кьяромонти, «прославившегося» оккупацией станции Никитовка и едва выбравшегося из этого, как оказалось, «осиного гнезда». Там его полк блокировали с одной стороны войска Красной Армии, а с другой – партизаны. Вскоре после «блистательной» кампании в Никитовке полковник уехал в Италию – у него что-то случилось с глазами. Недомогание командира полка полковника Кьяромонти не оказалось слишком серьезным, с сарказмом пишет Г.С.Филатов. Выйдя в отставку, Кьяромонти поселился в родной Сицилии и через двадцать лет после окончания войны выступил с рассказами о своих подвигах. Повествуя о бое в Никитовке, где четыре тысячи итальянцев под его командованием якобы успешно противостояли атакам двадцати тысяч русских, он описывает действия молодого пулеметчика, тоже сицилийца, не называя, правда, его фамилии. Рассказ этот похож на сагу вперемежку с фарсом и напоминает сюжет из телепередачи «Каламбур» под названием «Крутое пике». Посудите сами: по словам Кьяромонти, этот пулеметчик был дважды ранен, но оставался в строю. В третий раз осколок начисто оторвал ему правую руку выше локтя, однако, зажав спуск челюстями, солдат продолжал вести огонь до тех пор, пока от вибрации пулемета у него не вылетели все зубы. «Я лично собирал эти прекрасные белые зубы молодого южанина, рассыпанные вокруг треножника на снегу», – патетически заканчивает свое повествование генерал в отставке.

Более реалистическую версию Никитовской битвы описал командир 3-го берсальерского (снайперского) полка полковник Каретто, у которого не было досуга для придумывания своих подвигов в таких масштабах, как у Кьяромонти. Каретто погиб летом 1942 года на высоте 197 у берегов Дона. «В середине ноября генерал Мессе решил выровнять линию расположения своих дивизий, для чего необходимо было занять станцию Хацапетовку на линии Дебальцево – Малая Орловка. Операция была поручена дивизии «Торино», и во главе передовой колонны шел полковник Кьяромонти. Подойдя к станции Трудовая 7 декабря, Кьяромонти обнаружил, что силы русских превосходят его колонну, и решил отойти обратно к Никитовке. Здесь он и попал в окружение. Шесть дней части, которыми командовал Кьяромонти, провели в осаде. С первых дней он стал просить помощи у немцев, а не у собственного командования. Однако отчаянные призывы остались без ответа: немцы не двинулись со своих позиций» («Восточный поход Муссолини»).

В самом деле, чего бы этим макаронникам не сидеть возле печек? А если захотели пошляться по морозу, так и расхлебывайте сами свою кашу, – так, я думаю, рассудили немцы. «Лишь 13 декабря к Никитовке подошли итальянские части, в том числе берсальерский полк Каретто. Сильно поредевшей колонне Кьяромонти удалось уйти из Никитовки. Дивизия «Торино» понесла в этом бою серьезные потери – из ее состава выбыло почти полторы тысячи человек. Был убит заместитель командира дивизии генерал Де Каролис, неосмотрительно выскочивший из убежища во время артиллерийской перестрелки».

Командир полка Каретто, отличившийся в боях при выводе авангарда из Никитовки, был награжден военной медалью, его полк тоже наградили – золотой медалью. Главнокомандующего итальянским экспедиционным корпусом генерала Мессе Гитлер наградил Рыцарским орденом Железного Креста, а Муссолини – крестом «Савойского ордена». Полк Каретто посетили немецкие генералы во главе с фон Клейстом. Каретто писал жене: «Почти все газеты воспевают наши подвиги». Преувеличения фашистской пропаганды были непомерными. На этом фоне битва при Каннах между Римом и карфагенским полководцем Ганнибалом побледнела и обесцветилась, ее место заняла битва под Никитовкой.

О прибытии и пребывании в Горловке итальянцев сохранились свидетельства старожилов. В целом выглядят они довольно прозаически, хотя и без сенсаций не обошлось. В центр города итальянцы вошли строем с песней, как в открытый город. Пели так называемый маршевый гимн «Песня победы»:

Отправился, напевая, пехотинец-легионер,

Для всех молодых он луч и пример.

Империи быть! – Дуче приказал.

Весь мир итальянцам рукоплескал.

Вера в сердце, улыбка на устах,

Триколор трепещет, противник – в кустах.

Империя в Риме однажды была,

Потомки запомнят наши дела!

Только к победе, только вперед,

Веселой песней закончим поход.

Итальянцы расселились по домам, главным образом одноэтажным. Большие здания, такие как Дом Советов, главный гастроном, ресторан и т.п., не заселяли – сказывался «киевский синдром» (боялись взрывов мин замедленного действия, а вернее, радиоуправляемых зарядов, которые ошарашили немцев именно в Киеве). Оставшихся жителей не выгоняли, только притеснили: комната вам, комната нам.

Тут же началась торговля. За золото и серебро можно было купить продукты. И хотя сами итальянцы не были сытыми, тем не менее с их складов «уплывало» много ценных в то время товаров: сухари, мука, макароны, папиросы. Об этом мне подробно рассказывала одна спекулянтка. Многие хотели разбогатеть, а войну до поры до времени воспринимали как выгодный шоп-тур. Сочинили даже легкомысленную и беззаботную песенку: «Украина, прекрасная сеньора, зачем ты беспокоишь красавца гренадера? Готов и так тебя он полюбить… О Украина, тебя нам не забыть…» (по рассказу С.П.Сенченко).

(Продолжение во вторник, 4 сентября)